Автор: Филин В.А., доктор биологических наук, профессор, действительный член Международной академии наук
Видеоэкологией называют совокупность знаний о взаимоотношениях человека с окружающей его видимой средой. Это новое понятие было введено в науку в 1989 году. К сожалению, далеко не все знают, насколько важное значение для здоровья людей имеют объекты, попадающиеся им на глаза.
Начать нам придется даже не с того, как мы видим, а с того, чем видим. Казалось бы, ясно, что глазами. Но, если быть точным, глаз ясно различает окружающие предметы лишь очень малым участком сетчатки (0,4 мм в диаметре), который получил название центральной ямки (по-латыни fovea centralis). При ширине поля зрения 180° размер центральной ямки составляет лишь 1,5 – 2°. Не зря говорят, что взгляд «направлен в одну точку»: фактически мы четко видим только центром сетчатки.
Но как же тогда получается, что мы воспринимаем мир не «точечно», а панорамно (не говоря уж о том, что объемно)?
Дело в непрестанных быстрых движениях глазного яблока, выполняемых в автоматическом режиме. Такие движения называют саккадами (старофранц. saccade – хлопок паруса). В результате центральная ямка все время «гуляет» в различных направлениях, благодаря чему наш взгляд мгновенно обегает и «прочесывает» видимый объект – или, выражаясь по-научному, сканирует его.
Саккад довольно много – две и более за секунду. Между ними происходят медленные движения глаза, возвращающие его обратно и приводящие в равновесие.
Эксперименты показали, что нет разницы между частотой и характером следования саккад, например, во сне и при разглядывании картины Левитана «Большая вода». Более того – эти показатели одинаковы у зрячих и у слепых! Причина в том, что саккады осуществляются не по нашему произволу, а в режиме автоматии. Широко известна автоматия сердца, дыхания; ритм движений в этих случаях задается особыми нейронами-пейсмекерами (англ. pacemaker – водитель ритма), генерирующими импульсы с теми или иными интервалами. На подобном механизме основаны и саккады; отсюда их схожесть (но не одинаковость!) при разных условиях зрения.
Зато при зрительных расстройствах появляются серьезные отличия. Прежде всего меняется амплитуда и ориентация саккад. В норме они совершаются в разных направлениях. При поражениях глазодвигательного аппарата зрительного анализатора возникает асимметрия: либо все, либо большинство саккад оказываются направлены в одну сторону. Кстати, нечто подобное происходит и при алкогольном опьянении, так что известное выражение «закосел» имеет почти буквальный смысл...
Что дает нам автоматия саккад? Она имеет важное значение в зрительном восприятии; одна из ее важнейших функций состоит в том, что она расширяет поле зрения, непрерывно сканируя визуальную среду.
Роль автоматии саккад многолика – даже перечисление ее функций займет как минимум страницу. Мы же остановимся на одной из задач, которую она помогает решить: задачу зрительного восприятия, формирования зрительного образа. Вообще последний создается путем последовательной фиксации отдельных зрительных элементов и их объединения в некое целое. Но допустим, что перед вами объект, который вы видите впервые. Какие элементы нужно зафиксировать, глаз еще не знает. Тогда он начинает рыскать наугад по всему объекту. Маршрут первой саккады не имеет еще строгого адреса, и лишь после появления интереса к какой-либо картине или ее детали маршруты последующих саккад программируются с учетом упомянутого интереса. Причем меняются направление и амплитуда саккад – но не их частота: она заложена от рождения. Благодаря автоматии саккад глаз настолько активен, что трудно удержать взгляд на одном объекте. Поэтому и проблема выбора нужных элементов, в сущности, не возникает – она решается автоматически благодаря автоматии саккад!
Кроме того, у нас есть основания полагать, что автоматию саккад можно рассматривать как своего рода антимонопольный механизм. Речь вот о чем. Саккада невелика по амплитуде, но волна возбуждения от нее пронизывает все структуры мозга, достигая коры. Это происходит каждые полсекунды, и каждый раз, проходя через те или иные нервные конгломераты, волна возбуждения разрывает связи, установившиеся между нервными клетками в состоянии бодрствования. Так саккады предотвращают объединение нервных клеток в большие массивы, работающие в режиме резонанса (что могло бы привести к эпилептическому припадку).
Теперь, хотя бы по минимуму разобравшись с саккадами и их автоматией, можно непосредственно перейти к видеоэкологии. Сперва о понятии видимой среды как экологического фактора. В принципе логический «мостик» от зрения к экологии очевиден: экология есть наука о взаимоотношениях организмов между собой и с окружающей средой, а частью последней служит видимое окружение человека, то, что он воспринимает через органы зрения.
Всю видимую среду принято делить на естественную и искусственную. Это деление отнюдь не надумано: ведь природа «лепила» человеческий глаз «под себя». Поэтому естественная видимая среда (лес, берег моря, горы и проч.) заведомо комфортна для наших глаз – а потому о ней мы больше говорить не будем (нельзя же постоянно рассуждать только о приятном!) и обратимся к среде искусственной.
За минувшие 250 лет лик Земли стремительно изменился, в основном из-за промышленной революции. И сейчас мы с вами любуемся искусственной средой, уже очень мало напоминающей естественную.
Изменилось и наше поведение. Когда-то человек лишь малую часть своего времени проводил за пристальным рассматриванием конкретного предмета и обстановки – пожалуй, только во время охоты. Большую же часть времени он пребывал в знакомой обстановке, не требующей внимания. Иными словами, до 80% времени у первобытного человека приходилось на свободное зрительное восприятие. Но цивилизация радикально изменила положение дел: все возрастающая нагрузка на зрение вступает в противоречие с физиологическими возможностями глаз. В том числе – с возможностями саккад.
Думаю, никого не надо убеждать, что в повседневной жизни нам приходится чаще смотреть на сложные объекты, нежели на простые. Скажем, человеческое лицо: присматриваясь к нему, наблюдатель бессознательно уделяет основное внимание трем точкам – двум глазам и губам; остальные же части лица он осматривает бегло. И получается своего рода паутинка, которой стремительно перемещающийся (благодаря саккадам!) взгляд словно бы оплетает изображение лица. Плотность этой паутинки неравномерна: три сгустка в области глаз и губ – и редкая сетка на остальной площади лица. Ничего удивительного: глаз сначала наобум пробежался по всему объекту, зафиксировал три его элемента, определив их как характерные, и зацепился за них.
Ну, а если зацепиться не за что?
Скажем, если человек занят однообразным трудом в замкнутом пространстве либо подолгу наблюдает однообразный фон, он испытывает так называемый зрительный голод. Вот как один летчик описывал свой полет над Антарктидой: «Представьте себе, что сидите в комнате рядом с работающим двигателем и часами смотрите в хорошо побеленный потолок». А вот что писал полярник М.Маре: «Я бы охотно лишился своего жалованья ради того, чтобы взглянуть на зеленую траву, покрытую цветами, и луг, на котором пасутся коровы, на березовую или буковую рощу с желтыми листьями, по которым струятся потоки осеннего дождя».
Последствия хронического зрительного голода прежде всего психологические и неврологические. На Крайнем Севере нервно-психические расстройства встречаются гораздо чаще, чем в умеренном поясе и на юге. У каждого третьего жителя Норильска отмечаются раздражительность, вспыльчивость, тревога, беспричинные перепады настроения. А что удивительного? Человек, между прочим, произошел из африканских тропических лесов, а не из тундры!
Казалось бы, в современном городе визуальная среда совсем иная: много, даже очень много объектов, за которые взгляд мог бы зацепиться, а путем смены которых – отдохнуть. Но что это за объекты?
Только что мы говорили об однообразной – гомогенной – видимой среде Приполярья. Но подобных сред, оказывается, немало и в городах. Как сказал греческий архитектор К.Докшадис: «Серьезной ошибкой является забвение той простой истины, что город должен создаваться для человека. О самой раковине заботятся больше, чем о живущем в нем организме. И кончится все это тем, что раковина задушит моллюска».
Со второй половины ХХ века в России стало массовым крупнопанельное строительство. Экономически его выгода очевидна, но вот с точки зрения видеоэкологии... Дорогой читатель, приятно ли вам смотреть на голую стену скучно-серого цвета? А знаете, почему неприятно? Потому что даже за три секунды ее лицезрения возникает 6 – 9 саккад – и все они приходятся на ту же голую стенку, где нет элементов для фиксации взгляда. На протяжении нескольких секунд глаз многократно «проваливается в бездну»!
Выход из положения находят в настенной живописи, мозаике и т.п., но, к сожалению, они не так уж распространены в градостроительной практике. Гораздо чаще встречаются граффити – самодельные росписи невнятного содержания, выполняемые при помощи баллончиков с краской. Это особый вид не то искусства, не то спорта, не то административного проступка. Граффитчиков у нас нещадно гоняют – а между тем они, в сущности, делают полезную работу. Сколько бетонных заборов и унылых серых стенок они превратили во что-то невразумительное, но веселое и, в общем, приятное глазу!
Еще один пример гомогенных зрительных полей – стеклянные стены. Стекломания – явление, весьма распространенное в нынешнем градостроительстве. Но что происходит с глазами человека, который приближается к фасаду здания, сплошь выполненному из стекла? Допустим, он идет к нему две минуты. За это время возникает 60 – 90 саккад большой и малой амплитуды, и ни одна из них не приводит к желаемому результату, т.е. фиксации взгляда на видимой детали. А если человек к тому же идет по асфальтовой площади, т.е. опять-таки по гомогенному видимому полю...
В этом и состоит коварство гомогенной видимой среды. Саккада есть, а картинка не меняется: до саккады была голая стена – и после нее то же самое! В итоге после саккады в мозг идет лишь слабенький сигнал от чувствительных клеток глаза, а то и вовсе никакого сигнала нет. Иначе говоря, после совершенного действия – т.е. саккады – нет подтверждения этому действию, нет обратной связи между зрительным анализатором мозга и органом зрения.
Но почитатели стекломании идут еще дальше: теперь они возводят не только выставочные павильоны, но и целые комплексы стеклянных общественных зданий (один из них можно видеть в Москве возле станции метро «Юго-Западная»). Нередко утверждают, будто зеркальное стекло будет отражать соседние здания, деревья, облака, плывущие в небе, и благодаря этому визуальная среда города не пострадает. Фактически же ни одна из стеклянных поверхностей ничего такого не отражает. Причем не только в Москве, где много пасмурных дней в году, но и в солнечной Италии! Лишь нижняя часть здания еще что-то отражает; остальное же – примерно 70% фасада – представляет собой гладкую зеленоватую плоскость, лишенную деталей.
Гомогенные поля окружают нас не только на улице, но и дома, и на работе. Они начинаются с гладкой входной двери квартиры, продолжаются в качестве полированных стенок и заканчиваются кухонной мебелью, облицованной гладким пластиком.
Кстати, немаловажный факт: новорожденные не любят смотреть на гомогенные поля. Более сложные фигуры привлекают внимание младенца на более длительное время. Это лишний раз доказывает, что однородные зрительные поля для человека противоестественны, нефизиологичны.
Помимо гомогенной зрительной среды, существует и еще более вредная для глаз – агрессивная. Так называется среда, где человек одновременно видит множество одинаковых элементов. За примером недалеко ходить: обычный небоскреб с гладкими прямоугольными стенами, густо усеянными одинаковыми окнами! Одного этого достаточно, чтобы понять: современный город буквально напичкан агрессивными видимыми полями!
Чем конкретно они вредны?
Как выяснилось, на характер движений глаз влияет плотность однородных элементов. Скажем, при редком расположении горошин на ткани испытуемые четко их различают и легко фиксируют взгляд на одной горошине. Но с повышением плотности элементов условия фиксации ухудшаются, и нередко испытуемые, чтобы справиться с задачей, мысленно строили квадрат из 8 горошин вокруг одной центральной. При этом заметно менялся характер саккад: уменьшались их число и амплитуда. Наконец плотность горошин в тесте достигала такой величины, что попытка фиксировать взгляд на одной горошине приводила к резкому снижению числа саккад и в итоге все равно не удавалась.
Таким образом, даже при намеренном стремлении сосредоточить взгляд на одном элементе агрессивной среды глаз физически не может с этим справиться. Ну, а при свободном рассматривании агрессивного видимого поля фиксация невозможна и при малых плотностях элементов.
Нынешняя архитектура, как правило, создает в городе именно агрессивную видимую среду. Глядя на какое-нибудь большое здание, мы видим сразу более 500 одинаковых окон. Смотреть на такую поверхность крайне неприятно. Причина в том, что изображения, полученные правым и левым глазами, трудно слить в единый зрительный образ. Задача усугубляется тем, что на область центральной ямки сетчатки приходится более одного окна. В таких условиях бинокулярное зрение не может нормально функционировать. С другой стороны, как только что было показано, и автоматия саккад не может полноценно работать при встрече с агрессивным полем.
Пожалуй, больше всего не повезло (с точки зрения видеоэкологии) стольному граду Рио-де-Жанейро, о котором так мечтал О.Бендер. Его строили заново в 1950-х – 1960-х гг. по единому плану, в основе которого лежала ошибочная идея – соткать новый город из агрессивных полей разных типов. Предполагалось, что разные агрессивные поля «погасят» друг друга и в итоге минус на минус даст плюс. Увы, так бывает лишь в арифметике. Здесь же сохраняется основная причина агрессивности – изобилие одинаковых зрительных элементов. Поэтому желаемый результат не может быть достигнут.
Рассуждая подобным образом, легко прийти к выводу: принципы современной архитектуры приводят к созданию либо гомогенных, либо агрессивных зрительных полей. Одна из причин здесь технологическая: из одинаковых элементов строить легко, а значит, быстро и дешево. Но... слишком сердито.
Ведь в агрессивной среде зрение как канал связи, сообщающий человеку около 80% информации об окружающем мире, фактически перестает работать. Человек, окруженный множеством одинаковых объектов, не может четко выделить тот объект, на который смотрит – тогда как идентификация объекта, на который в данный момент устремлен наш взгляд, и есть основная функция зрения! Можно сказать, что в агрессивной среде глаз сам не знает, на что глядит. Агрессивное поле отрицательно влияет на автоматию саккад, нарушая обратную связь между мозгом и глазом.
Положение усугубляется тем, что в городе мы, как правило, имеем дело не просто с агрессивными, а с динамическими агрессивными полями. Вы едете в машине и смотрите на несущуюся мимо вереницу однообразных домов... Однажды некий водитель, проехав днем по Варшавскому шоссе, впредь зарекся там ездить – думаю, теперь уже понятно, почему.
Действие динамических агрессивных полей на автоматию саккад примерно такое же, как при поражениях глазодвигательного аппарата: большая часть саккад ориентирована в одну сторону, тогда как в норме они должны быть равномерно распределены в разных направлениях.
Добавлю, что, помимо архитектурных агрессивных полей, нас преследуют домашние и производственные. Полагаю, читатель сам легко подберет примеры из собственной повседневной жизни.
А некоторые агрессивные поля мы носим на себе. Правильно, речь о платьях в горошек, полосатых рубашках – словом, о любой одежде с однородным геометрическим узором.
К слову: интерьер многих телестудий оформлен не лучшим образом, часто по типу агрессивного видимого поля. Скажем, программы «Сегодня» и «Итоги» использовали несколько параллельных синих линий; у ведущего программы «Добрый вечер, Москва» в качестве фона в интерьере были использованы крупные синие горизонтальные линии – потом их заменили на вертикальные полосы, между которыми просматриваются стилизованные очертания небоскребов. В итоге получилась страшная картинка, от которой рябило в глазах у миллионов москвичей.
О социальных последствиях противоестественной визуальной среды города мы читаем, слышим и сами говорим каждый день. Хроническое зрительное утомление, рост числа близоруких людей, особенно детей, так называемый синдром большого города (подавленное состояние, психическая неуравновешенность и агрессивность), разгул диких страстей, рост преступности... И давайте отдадим себе отчет в том, что это не результат «падения нравов»: само это падение во многом связано с неблагоприятной видеоэкологической обстановкой современного города.
Но что же ей противопоставить? Где найти – помимо природы – комфортную визуальную среду? И как изменить принципы современной архитектуры, чтобы видимая среда города тоже стала комфортной?
Уверен, что на первые два вопроса читатель теперь легко найдет ответ и без моей помощи. Какое видимое поле не гомогенно и не агрессивно? Где глазу есть за что зацепиться и на чем отдохнуть? Правильно, таковы старинные дома с островерхими крышами и множеством декоративных элементов, церкви, деревенские избы с затейливыми наличниками на окнах; таковы кварталы старых русских городов вроде Боровска или Городца... А кроме того – как ни смешно это звучит – коттеджи новых русских, особенно стилизованные под старину.
Но не звать же, в самом деле, мировую архитектуру «назад к средневековью»! Даже призыв «назад к сталинским домам» (весьма, кстати, комфортным для глаз) прозвучит нелепо. Теоретически приемы формирования комфортной визуальной среды очевидны: использование декоративных элементов, создание сложного силуэта дома за счет сложной конфигурации крыши, возвышающейся башни и шпиля, использование колористических приемов – а кроме того, озеленение, озеленение и еще раз озеленение!
Другой вопрос, как именно воплотятся в жизнь эти приемы. У любой науки есть любопытное свойство: ей хорошо удается заглядывать вперед и учить людей чему-то новому, если она вовремя подмечает уже наметившиеся явления и верно их истолковывает. Да, архитектура во второй половине XX столетия слишком увлеклась «революционными сдвигами» и прочими вещами, вредными для глаз. Не последнюю роль тут сыграла и серийность строительства, желание решить жилищный вопрос путем возведения множества однотипных домов-коробок. Правда, это уже особенность нашей «социалистической» архитектуры.
Ныне же рождается новая архитектурная мода – мода на ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ. А это прекрасное противоядие от агрессивных и гомогенных видимых полей. Когда дома строят не по шаблону, а по особым заказам и по индивидуальным проектам – в таких домах нелегко жить из-за дороговизны жилплощади, но, по крайней мере, они визуально комфортны. То же следует сказать о коттеджах, спроектированных и построенных со вкусом.
Необходимо отметить еще одно модное течение, представляющее интерес: архитектурную бионику. Во многих городах уже можно встретить здания в форме раковин моллюсков, с куполами, напоминающими контуры скорлупы птичьего яйца, и т.д.
Что же касается интерьера вашего собственного жилища – теперь, имея представление об основах видеоэкологии, вы сами сумеете избавить его от неблагоприятных визуальных сред.
Остается вопрос о гигиене зрения в свете видеоэкологии. Если вы уже пострадали от видеоэкологического неблагополучия вашего родного города (а также от злоупотребления общением с компьютером, но это отдельная большая тема) и «обзавелись» близорукостью, вам помогут очки и контактные линзы – о них я распространяться не стану. А для профилактики весьма полезны тренировки глаз, в частности, по системе Бейтса – например, пальминг: при зрительном утомлении рекомендуется закрывать глаза ладонями. Инстинктивно мы и сами частенько это проделываем. Полезны также наглазные повязки специальной конструкции: непродолжительное полное затемнение глаз при зрительном утомлении оказывает неплохой эффект.
Один из приемов улучшения зрения – сознательное подражание бессознательным движениям глаз и осознание кажущегося движения (раскачивания), производимого таким перемещением. Этот своеобразный аутотренинг, может быть, не очень-то легко освоить, но он благоприятно влияет на автоматию саккад.
Массаж глаз ладонями – поглаживания, нажим и легкие разминания – также положительно сказывается на зрительных функциях.
Наконец, прогулки в лесу. Никогда не отказывайте себе в общении с живой природой. Помните, что именно она – та самая видимая среда, в расчете на которую и спроектированы наши глаза.
Источник: журнал «Глаз +»,
№ 2-2002
